Часть вторая. Ветер безумия.
« Там где были с тобою мы одно,
Я твоими руками бью хрусталь,
Я твоими губами пью вино,
Я твоими глазами вижу сталь
Прополосканных ветром плащаниц,
Кровь рассвета как рана на груди...»
« Запад гаснет в дали бледно – розовой,
Небо звезды усеяли чистые,
Соловьи свищут в роще березовой,
И цветами запахло душистыми.
Знаю, что тебе в думушку вкралося,
Знаю сердца немолчные жалобы,
Не хочу, чтобы ты притворялася
И к улыбке себя принуждала бы.
Твое сердце болит, безотрадное,
В нем не светит звезда ни единая,
Плачь спокойно, моя ненаглядная,
Пока песня звенит соловьиная.
Соловьиная песня унылая,
Что звенит, словно жалоба слезная,
Плачь , душа моя, плачь , моя милая,
Тебя небо лишь слушает звездное...»
В большом зале совета собрался, кажется, действительно весь Нарготронд. Встреченный в корридоре лорд приказал идти туда без них с братом , обещал подойти позже. И вот теперь мы с Суулаиром стояли возле знамени там, где обычно располагались на советах Феаноринги. Рука привычно сжимала новенькое древко ...
Государь уже был здесь, сидел в спокойной и свободной позе на своем месте во главе Совета. Как всегда, плавными и неторопливыми были движения...но я вдруг почувствовал, что он волнуется, и волнуется очень серьезно. Я видел это волнение тем яснее, чем больше он старался не выдать его...
Взгляд скользнул по почетным местам внутреннего круга , и я искренне удивился. Присмотрелся внимательнее, но сомнений быть не могло – совсем недалеко от государя сидел смертный. Простое, неброское одеяние, гордая посадка головы...В Химринге и Аглоне мне так или иначе приходилось общаться с Эдайн, и, хоть я никогда не сближался с ними более, чем того требовало дело, мог бы с уверенностью сказать, что многие из них были более чем достойны уважения. Я тешил себя мыслью, что неплохо научился определять их характер по лицам. Глядя сейчас на сидевшего передо мной человека, я был почти уверен, что он мне понравится. Что –то родственное было в его спокойном, казалось бы, взгляде..
Оторвав глаза от человека, я таки перевел их туда, куда старался не переводить. Барды держались вместе, среди них я, блуждая голодным взглядом, наконец отыскал Эльорэ. Она почти не двигалась, сидя неподвижно за чужими спинами. И мне не нужно было оглядывать круг, чтобы понять, куда устремлен ее взгляд...
Пока я разглядывал население, возле нас появился Нассэ. Еще не твердо стоящий на ногах, с повязкой поперек груди, он, тем не менее, как –то уломал целителей отпустить его на Совет. Зря, на мой взгляд – все новости мы бы ему все равно донесли...
Время Совета давно пришло, но начать его не спешили. Причина была проста – все еще отсутствовали наши лорды. В какой –то момент Финарато решил было за ними послать, но почему –то не послал, потом представил нам адана – он оказался Береном, сыном Барахира, что оказал государю помощь в топях Серех. У человека имелась к нам некая просьба. Финарато уже предложил было Берену изложить суть проблемы ...с нашей стороны круга послышался недовольный ропот..в итоге, государь все же решил лордов дождаться. Хотя они и обещали задержаться, я все же тревожился – раньше такого не было..
Куруфинвэ и Тьелкормо появились ровно тогда, когда опоздание грозило перейти допустимую границу вежливости. В безукоризненной парадной форме, совершенно разные – и неуловимо похожие... Я ожидал, что лорды пройдут к нам и займут места рядом со знаменем, как это случалось обычно, но на сей раз они предпочли остаться по другую сторону круга. И это было непривычно не только нам...
Легкий жест изящной руки государя – и Берен заговорил. Заговорил, издалека начав свой рассказ...Про топи Серех, про Дортонион и Нан –Дунгортэб я едва слушал – ну прошел, и прошел, все на свете бывает...Впрочем, человеку стоило отдать должное – он был краток. Не прошло и нескольких минут, как он говорил уже о том, как вошел в Дориат...
История о встрече с Лютиен ударила по тому месту, по которому было лучше не бить. Я с невольной завистью смотрел на Берена, как на ожившую сказку – тот, для кого чудо оказалось возможным...я представлял их встречу - и в который раз память возвращала меня на дворцовую площать Нарготронда...
Я не был готов к его дальнейшим словам. Они прозвучали – удар меча, резкий и быстрый, видимо человек решил сказать самое страшное без проволочек. Похвальное стремление, но смысла слов оно не меняло. И в упавшей на зал мертвой тишине этот смысл начал по –тихоньку до меня доходить...
Это был бред. Или сон, или кто –то сошел с ума...Похоже, нарготрондцы посчитали так же. С их стороны прозвучал изумленный выдох: « В своем ли ты уме, человек?!»...
Наконец, я обрел способность дышать и двигаться. Шутить на Высоком Совете не принято, а значит, он не шутит. А коль скоро это так...
Я перевел взгляд на Суулаира – он стоял с приоткрытым ртом, как и большая часть нашей дружины. Затем я обернулся туда, где стояли лорды...
Они молчали. Просто стояли и смотрели на Беоринга. Совершенно, абсолютно спокойно. Застывшие лица, лишь Тьелкормо приподнял одну бровь, да так видимо и забыл ее опустить. Застывшие , очень прямые спины...Это было спокойствием натянутой тетивы арбалета. И я предпочел бы читать на лице своего лорда самый страшный гнев, чем то, что читал сейчас. Потому что в той глубине его глаз, куда не заглядывал никто вокруг, плескалась острая, невыносимая боль...
Я понимал, что готов убить Берена. Сам. Своими руками, здесь и сейчас. Потому что никто, даже Финарато, даже Фингон не смели коснуться того, чего сейчас вот так вот, походя коснулся он. Мне не было дела до Камня. Как не было до него дела до него никогда. Лишь одно существовало сейчас и лишь за это я готов был мстить хоть всему свету, вместе взятому – боль того, кого я любил, как любят отца и старшего брата...
Инголдо поднялся легким движением и вышел в центр круга. Спокойный голос зазвучал под сводами зала....Когда –то этот голос сравнили со струной. Это и сейчас была струна. Но – струна перетянутая...
Он понимал, что говорит о невозможном. Он привык читать в глазах, и не мог не видеть, сколь немногие готовы его поддержать. Он не мог не видеть, как смыкаются ряды Феанорингов, как отодвигаются от Берена те, кто сидел поблизости, как застывают в возмущении и равнодушии лица тех, кого владыка Нарготронда привык считать друзьями. И тем не менее он говорил. Говорил бесконечно прекрасно....
Сейчас я не испытывал к нему ничего, кроме восхищения. И невольно задумался – а ответь мне Эльорэ взаимностью, какой бы клятвы я не дал, чтобы быть с ней? На что бы не согласился?...Одно я знал – я не пошел бы просить помощи и не подставил бы своего лорда. Вот этого - я бы не сделал...
...А потом слова закончились, и в зале совета повисла тишина. Финарато умолк, сказав все, что мог сказать. Все было услышано, и все молчали. Потому что каждому было ясно, чьим словам теперь настает черед....
Слова зазвучали. Тяжелым звоном набатного колокола рванулся к сводам, докатился до самых дальних уголков зала язык, века назад запрещенный Тинголом.Вбивал гвозди в ладони душ ровный, пугающе спокойный голос. Эхо подхватило его и стало вторить...и я уже не знал, за кем и сколько воинов повторяют Клятву. В чадящем дыму факелов глаза Феанаро глядели на меня сквозь боль в глазах его сына...
Отчаянный вскрик разорвал видение. Я взглянул на круг и увидел лордов Феанариони, вставших почти что рядом с Финарато. В руках Тьелкормо нестерпимо сверкал поднятый обнаженный клинок...а между ним и государем стояла Эльорэ.
Наверно, я покачнулся. Тело еще не слушалось, а разум уже летел туда – оградить, увести, закрыть ладонями распахнутые эти глаза...Меня остановил внутренний голос. Тот самый, что давным давно обнаружился внутри и столь часто мне помогал. Внутренний голос знал, что говорить. И сейчас он голосом лорда сказал: « Знамя». « Знамя...» - и я остался на месте, сжимая древко разом вспотевшей ладонью...
Я не слышал, что она говорила. Только голос, звеневший подобно больной скрипке...
Я видел лишь, как на мгновение страшно изменилось лицо лорда – словно то, что он сдерживал в себе, попыталось вдруг вырваться на волю.
Красивая рука поднялась и опустилась. Несколько дев бросились к Эльорэ, подхватили ее под локти, повели вон из зала...она шла сама. Тонкие пальцы цеплялись за ворот платья – кажется, девушке было нехорошо... Финарато Инголдо с достоинством поклонился сыновьям Феанаро: « Прошу ее извинить..» Что же ты делаешь, ты, государь...для чего унижаешь ее...
Остаток Совета прошел как в тумане. Финарато почти не говорил – да и что можно было сказать в ответ на четкие, умные замечания моего лорда? Он был по истине великолепен сейчас...Появление Лютиени меня уже не тронуло. Правота наша была ясна – они с Береном встретились здесь без всякого Камня и могли делать дальше что угодно...Ради того, чтобы не преступить своей чести, я бы на многое пошел, но вот угробить нашими руками родителей невесты..это была уже какая –то неправильная честь.
Воздух в зале звенел от взаимной неприязни всех ко всем. Нарготрондцы разделились – кто –то осуждал Финарато, кто –то – нас...и , кажется, все поголовно осуждали Берена...
Государь принял в этой ситуации единственно верное решение – объявил перерыв. Правда мне показалось, что и это было предложено устами Куруфинвэ...
Я бежал вниз по лестнице, перепрыгивая ступеньки, впихнув древко знамени ошеломленному Суулаиру. Спешил по корридорам, повинуясь непонятной самому себе интуиции...
Эльорэ нашлась неподалеку от покоев Феанариони – тонкий силуэт, бессильно прислонившийся к стене..на лице застыла растерянность и детская какая –то обида. Я бросился к ней и , не раздумывая, подхватил под локти: « Эльорэ! Зачем ты...» - голос сорвался. Полупрозрачные пальцы судорожным движением ,как за соломинку, уцепились за рукава моей рубашки...Задохнувшись от нежности и тревоги за нее, я властно развернул деву лицом от себя, придержал за плечи: «Идем..» Она не сопротивлялась.
В пустой пока передней комнате отведенных нам покоев я усадил Эльорэ на скамейку, сам опустился рядом. Она старалась , наверно, не плакать – но слезы упрямо чертили по щекам влажные дорожки. Поняв вероятно, что уже бесполезно , она перестала сдерживаться и тоскливо уронила голову, уткнувшись лбом мне в плечо. Не смея верить происходящему, я самым бережным жестом из возможных сомкнул руки вокруг ее плеч..Я гладил ее по волосам – как маленького ребенка, несправедливо обиженного, виноватого без вины...
Сколько времени мы просидели так – не ведаю. Наконец девушка собралась с силами и глуховато спросила: «Что было на совете...потом?» - Я рассказал ей о долгих спорах, появлении Лютиен и решении государя дать им с Береном возможность поговорить с наедине..Дослушав,.Эльорэ тяжело вздохнула и опустила голову снова – мне показалось, что в эту минуту она, как раньше я, позавидовала их счастью...Мне хотелось сказать ей что –нибудь такое, отчего ее лицо просветлело бы и вместо горьких слез по щекам катились счастливые. Но сказать было нечего...Только одно вдруг стало мне ясно – это мгновение больше не повторится. Еще немного – и она вспомнит о собственном достоинстве, поблагодарит за заботу и уйдет, и я больше никогда не смогу...от этой мысли резануло паническим ужасом. То , что я делал, было жестоко, глупо, совершенно неуместно...но остановиться я уже не мог. Я несколько раз судорожно вздохнул, делая последние попытки справиться с самим собой, а затем, не выдержав, одним движением опустился на колено перед нею, целуя руки и грея их дыханием. Что можно было сказать? Наверно, многое...а я вдруг растерял все слова и смог прошептать лишь: « Звезда моя...ванимэльдэ...»
Она вздохнула испуганно, дернулась было: « Зачем ты так?!....» - « Прости, прости мне,» -задыхаясь, я прижался лбом к ее рукам.- « Люблю тебя....»
Эльорэ молчала несколько мгновений, глядя на меня широко распахнутыми глазами. А у меня эти мгновения, кажется, не билось сердце...
Она опустила глаза и трудно – трудно начала: « Мне надо подумать...» - но договорить не успела. Вспомнив все и осознав наконец , какую глупость совершаю, я торопливо перебил ее: - « Не надо! Не жалей меня, я знаю все...Мне ничего от тебя не нужно, ни о чем не прошу, высшее счастье – видеть...Ты только знай..»- я поднялся, снова сел рядом с ней, - « Ты только знай – ты не одна, ты нужна мне, я всегда буду рядом...и не бойся ничего...»
Эльорэ смотрела на меня - в глазах ее темнота одиночества сменялась целой гаммой противоречивых чувств.Благодарность, растерянность, чувство вины, желание помочь, смущение , горечь...чего больше там было? А потом она вздохнула и , так и не произнеся ни слова, вновь приникла к моей груди. И снова я гладил шелковые пряди волос, и разрывалось сердце...
Девушка свернулась у моей груди жестом доверчивого ребенка, соскучившегося по теплу. А я вдруг начал понимать, что еще несколько мгновений – и я не смогу ограничиваться лишь заботливым поглаживанием волос...Борьба с собой снова на какое –то время стала для меня смыслом существования. В итоге, почувствовав, что проигрываю, я наконец резко поднялся и отошел на другой конец комнаты, оставшись стоять спиной к Эльорэ. Сзади последовал встревоженный вздох: « Я обидела тебя?» - « Нет, нет...» - я задыхался и ничего не мог с этим поделать. В этот момент откинулась портьера и вошли Суллаир и, кажется , Нассэ...возрадовавшись тому, что при них продолжать в подобном духе едва ли было возможно, я махнул рукой и выбежал вон....
|
