Главная » 2009 » Апрель » 22 » Эйри, лекарь Аст Ахэ. Отчет с кабинетки по Аст Ахэ. Часть первая
Эйри, лекарь Аст Ахэ. Отчет с кабинетки по Аст Ахэ. Часть первая
21:34
В эти выходные имела место кабинетка по попаданию эльфячьего отряда в Аст Ахэ. Спасибо огромное всем, кто приложил руку и мозг к ее созданию, а так же всем вообще - за игру. Не знаю, на что это было похоже со стороны, но я на этой игре жила и работала - в Мире. И рядом были друзья...Спасибо вам всем:)
Светлый сводчатый корридор, высокие окна, легкий запах лекарств от одежды и рук. Медленно спадающее нервное напряжение...Вот я и стала тем, чем хотела стать . Как смешно звучать будет - Эйри, лекарь Твердыни...больше не ученик. Я вытряхнула на подоконннике лекарскую сумку, навела там порядок и двинулась к себе в комнату. Идти быстро не хотелось - теперь до приезда моей собственной наставницы из Пограничья я могу отдыхать и ждать распределения.. Отчего -то я знала, что отдыхать не придется - да и как отдохнешь, если впереди - самостоятельная работа лекаря в отряде, где не будет никого сведующего, кроме тебя самой. А тебе всего -то восемнадцать лет и опыта никакого.. Выезды в Пограничье - дело хорошее, но с Наставницей - это совсем другое. Это не страшно... А через неделю ожидания , не выдержав безделия и неизвестности, я , так и не дождавшись свою наставницу, решилась - и пошла к Ортхэннэру.В конце концов, Повелитель Воинов был еще и целителем. Можно, конечно, было отправиться к Тхурингветиль...но почему -то она казалась мне из всех наших наставников как -то если не чужее, то обособленнее, что ли. Все -таки фаэрни, Сотворенные - это совсем другое, чем люди. Вот стоило подумать о Первом Ученике - а он уже шел навстречу по корридору. Здесь, на галерее, горели факелы - плящущие отсветы танцевали на лице. - Ортхэннэр.. -от волнения что ли, голос звучит все же не очень ровно. - Да? - Помнишь меня? -Помню. Итак? -Мое обучение окончено. Но моя наставница в отъезде и я сижу уже неделю без дела.Не подскажешь?.. -..Куда податься? - веселая, чуть насмешливая улыбка, и я радостно смеюсь в ответ - Ага! Лицо его вдруг делается серьезным: - Ты должна понимать - я не могу отправить тебя туда, где может быть действительно опасно. У тебя слишком мало опыта. А идет война.. Поднимаю руку просьбой сказать: - Я знаю, что идет война, Ортхэннэр..Я выезжала с отрядом Кора, видела и стычки, и раненых..какой -никакой, пусть очень недостаточный, но опыт лекарского дела в Пограничье у меня есть.. - К таким вещам трудно привыкнуть.Мы не можем подвергать опасности и неоправданному риску твою жизнь. .. Ну что же...Поднимаю голову уже с отчаянием: - Ты знаешь, я выросла в крепости. Я не знаю, кто разрушил мою деревню и кто были мои отец и мать. У меня никого нет.Сейчас я хочу только одного-получить возможность практики, чтобы хоть как -то послужить Твердыне! Я очень благодарна своей наставнице,она очень многое дала мне - но до тех пор, пока я не начну работать сама и в одиночку отвечать за то, что делаю, с тех знаний немного толку.. Ты права, - кивок головы - у тебя будет возможность учиться дальше, обещаю.Не на передний край, но мы подумаем, куда тебя направить. Я посоветуюсь с Учителем. Сказал - и нет его. Поеживаясь, я осталась на галерее, слабо надеясь, что распределят хотя бы не в земли за крепостью.. ..К Тано меня Ортхэннэр привел днем позже. Если уж говорить о моем отношении к Учителю- я, наверно, просто не представляла, что его может здесь не быть. Сколько себя помнила - он был всегда, да и множество лет раньше.. Он был другим - не пошутишь и не посмеешься, как с Ортхэннэром, но и не будешь чувствовать себя постоянно как на экзамене, как при Тхурингветиль. Впрочем, я с ним мало разговаривала за всю жизнь - всегда считала, что у него найдутся дела и поважнее, чем болтать с ученицей лекаря просто так.. Нет, нас, конечно, учили, что каждый равен и каждый может прийти и поговорить, да и многие на моей только памяти ходили - но вот я у себя пока что не находила таких уж проблем, Чтобы аж к Учителю подаваться. Один раз, правда, пришла - когда совсем уж тоскливо стало от незнания, кто я и откуда взялась...тогда он мне действительно помог. ..Поэтому в Тронном Зале я стояла молчаливым пеньком и слушала, как Гортхауэр рассказывает мое дело Тано. Пару раз столкнулась с Учителем взглядом, выдержала - и в ответ выслушала примерно то же, что сказал прежде Ортхэннэр. Тут уж я не утерпела - довольно нахально и мрачно вопросила: - "Так направить -то вы меня куда собираетесь?" И снова невнятное:" Мы еще не решили, останься пока тут." Поняв, что надежд на мою лекарскую тушку возлагают немного, я задала последний вопрос уже просто от безысходности:" Ну а здесь -то я могу приступить к работе, если, паче чаяния, понадобится?!" Ответом было ортхэннэровское: - " ОЙ, да, конечно!" И меня тут же радостно спихнули проходившей мимо Тхурингветиль с фразой:" Это теперь - твое.." Идя за нею по корридору, я философски рассуждала, что , пожалуй, правильно делала, что и раньше не больно -то дергала Мудрых, кроме как по делу.
-Ты знаешь...- в полутемной комнате Тхурингветиль в тяжелых, но изящных подсвечниках потрескивают свечи, невольно подталкивая на разговор.-Я ведь никогда не лечила чужих..только своих, только братьев,ребят из отряда, соратников, если можно так сказать.. А как будет, если вдруг придется лечить эльдар или еще кого оттуда... - Ты должна быть готова, что они не будут желать твоей помощи, будут оскорблять тебя, противиться, отталкивать..Ты должна быть готова к неблагодарности и знать, что делать.. - Я готова! Нас учили, что целитель всегда крайний, а раненые часто лечиться не хотят!Я знаю, что тогда делать. Но я не знаю, как лечить тех, кто видел от нас зло - боюсь сказать что -то не то, что причинит им боль худшую, чем их раны. Ведь я их совсем не понимаю! -Просто говори то, что чувствуешь нужным..здесь ты можешь положиться лишь на свое сердце...
Я все -таки решаюсь спросить кое -как, окольными словами, насчет лечения ран, полученных пленными на допросах. Ибо знаю - без жестокости обойтись порой не выходило даже в приграничье, а как -то же у пленных получают информацию.. Тхурингветиль качает головой: - " Мы не нанесем таких ран." Разговор оставляет внутри неожиданное чувство успокоения. Как будто что -то разложили по полочкам и знаешь, если что, где взять...впервые, пожалуй, я действительно благодарна замкнутой майа. В палатах Исцеления я сижу на сей раз до вечера - ознакомляясь со всем, что теперь попадает в мое безраздельное пользование. Но и к вечеру все не изучено, не отложились еще в памяти места, по которым разложены нужные снадобья и инструменты..я остаюсь на ночь, отпуская целителя, должного в очередь оставаться на посту. Тишина. За большой печью,где всегда стоят каны с горячей водой - на случай -поселился сверчок и скрипит какие -то странные ритмические композиции. Каждый раз разные. Глаза закрываются невольно - я беру игрушечного медвежонка, который живет здесь для больных детей - и, подложив под голову и почесывая за ухом, засыпаю... Первое дежурство проходит тихо. И так же тихо, через неделю - второе. И я начинаю впадать в тоску, понимая - они пройдут так все. В компании сверчка и игрушечного медвежонка...совершенно здоровых, между прочим.
Идя на третье дежурство по счету, я сталкиваюсь в корридоре с воином из народа Казад. Радостно сверкая ухоженными лезвиями секиры и металлом на одежках, он идет куда -то с явно заинтересованным видом. Никак, с кем -то драться собрался...мы уже встречались с ним - приехавши откуда -то издалека, он все знакомился с нашими порядками и пытался, кажется, наладить торговлю и охрану караванов от орков.А теперь вот, видно, вздумал к одному из отрядов присоединиться.. Медвежонок привычно ложится под голову. Сверчок опять поет песенку. я не сплю...я думаю...я не сплю... - "Целителя!!!" - крик врывается в мозг, заставляя подпрыгнуть за столом еще спя .Вскакиваю, вижу кого -то из воинов, что несли дозор у ворот.Ошалело уставляюсь на него: - Чего?! -Того! Раненые внизу -наши и пленники еще! - Так давай их сюда! - рявкаю, запаздало думаю - а может стоило самой спуститься? Вдруг там кого нести нельзя? Потом соображаю - все правильно. Раз пленники - значит, пограничный отряд, раз доехали до сюда, значит живы только те, кто выдержал путь - а этим уже ничего не страшно..
Воин уже куда -то испарился.Ну и отлично - я умываюсь, успеваю расстелить на столе чистую простыню и обмыть руки вином,прежде чем он входит. Мой первый раненый.. Это оказывается тот самый воин -Казад. Идет сам, рожа хоть и бледная, но вполне сознательная...резаная рана предплечья. Усаживаю на лавку, даю обезболивающее - не слишком сильное, не та беда, чтоб дорогое тратить..Приходится дать еще - воин оказывается толстокожим, как мумак.. Рана промыта, она чиста, а эльдар, чьим мечом, как я узнаю, была нанесена рана, не мажут клинки ядом. Иголка привычно и четко соединяет края. Остается наложить повязку.. Бинт уже почти закрывает рану, когда вокруг начинается нечто. Вваливаются несколько грязных и мокрых - видно из отряда того самого - воинов, с оружием, нервные и громко орущие. На лежанки мгновенно попадают разом два человека - и, увидев их, я соображаю, что вот здесь -то я, кажется, попала. Старательно накладываемая повязка мгновенно забыта - кое -как выдаю раненому:" Доперевяжешься сам!" - и кидаюсь к этим двоим...И понимаю вдруг, что они - не люди. Эльдар. Один связан и в сознании, из распоротого плеча бьет кровь - заливая простыни. Протягиваю руки со жгутом - и натыкаюсь на взгляд ледяно -холодных, ослепляюще - яростных глаз.Отрывистое:" Не тронь меня!" Я едва успеваю сообразить - протягиваю ему ленту, показывая, что опасности нет: - " Я только перевязать.." - " Прочь!!" Смотрю на него молча, понимая - это оно. То самое.. Он связан. Наклоняюсь и, незаметно достав тяжелые кусачки для костей, бью раненого по голове - аккуратно, как учили, ровно чтобы оглушить.. Пленник теряет сознание - двух минут хватает, чтобы остановить кровь и наложить повязку. От количества народу кругом темно - рявкаю кому -то:" Света сюда!" Рука со свечой.Успеваю заметить и лишь потом осознаю - кажется, это был Ортхэннэр.. Он лежит рядом со столом, этот пленник - а на столе мой острый лекарский кинжал для обрезания краев раны. Соображаю, что кинжал лучше убрать от греха подальше, беру в руки...только вот куда? Машинально засовываю за пояс.. Смотрю на второго раненого. Он без сознания, и я осознаю, что допустила ошибку - нужно было наперво заняться им. Потому что у него - рана в живот.Он открывает глаза - кажется, черные на бледном, белом совсем лице - под черными прядями упавших на покрытый испариной лоб волос. Я торопливо заливаю в него самый сильный дурман, какой только есть , глажу по голове, успокаивая- теперь ты не почувствуешь боли...только прикосновения... Промываю рану. Дурная, грязная - но хоть не желудок и не печень...Тьма Великая...я вдруг осознаю, что могу не справиться здесь. То есть зашить -то не трудно - но как же часто умирают потом такие раненые... Промываю там все вином. Достаю иголки - и начинаю шить.. Странный лязгающий звук доходит до сознания почти одновременно с тяжелым ударом, едва не ткнувшим меня носом в рану. Вскидываю голову, пытаясь обернуться - и понимаю, что не могу. А краем глаза вижу - лицо того нолдо, что лежал рядом - и рукоять МОЕГО кинжала в его руке...и голос, как сквозь вату - " Не двигайся!" Боли нет. Только паника - сейчас кончится действие лекарства, и тот, другой, почувствует боль...и умрет. И еще мысль - дура, какая же я дура..забыть о кинжале..забыть о пленном...ой дуура... Я выговариваю сипло, кося на него глазами: - " Позволь...я закончу...только закончу шить.." Движение рядом, удар - лезвие, вошедшее, видно, неглубоко, покидает мою спину, а нолдо, сбитый кем -то, падает на лежанку. Кругом шум, крики, кто -то зовет Тхурингветиль... Дальнейшего я не слышала, потому что вот теперь стало больно. Я вдруг поняла, что не могу поднять руки и дошить рану. Я даже этой раны не вижу...Откуда -то со стороны окликнул кто -то, отвечаю, как во сне, сквозь багровый туман перед глазами:" Дайте мне обезболивающее..и ему..самого сильного, иначе я не успею..дошить.." Голос Тхурингветиль:" Я лечу тебя!" Отстраненная мысль - значит все в порядке...раз она здесь..Распахнутые глаза приходящего в себя раненого: - " Девочка...оставь...позаботься о себе.." Я уже не понимаю этих слов. Становится лучше - кидаюсь дошивать рану, но Тхурингветиль, наклоняясь, отталкивает меня в сторону: - " Я сделаю! Что с ним?" - " Рана...живот...проникающее..." Потом я оглядываюсь наконец. И вижу пленника, что ударил меня, и командира отряда, его привезшего. Почему -то я сразу осознаю, что он здесь главный. Собранные назад волосы - несколько прядей выбились и свисают на лоб. Лицо - жесткая маска, губы, вздрагивающие, как у волка, в жуткой усмешке.Он что -то говорит - а что, я не слышу.. Глаза - не на меня смотрят, но клинки этого взгляда я физически ощущаю в себе. Как и нож, который, роняя с лезвия мою кровь, медленно, как во сне, опускается к глазам нарушителя... Тхурингветиль окликает меня.Оборачиваюсь затравленно: - " Я забираю его. Перевязывать больше не надо.." - да, я вижу, вижу, что только что страшная рана закрылась, оставив лишь слегка кровоточащий рубец. Выговариваю еще:" Поить его можно?" -"Да.." - и я, подхватывая с пола фляжку, торопливо пою раненого водой, поддерживая его голову. Это последнее. Не знаю, что делала там Тхурингветиль - но боли я не чувствую. Просто вдруг переворачивается перед глазами комната.. Наверно, это было всего минуты на две.Или меньше... А потом я вижу это - залитая кровью комната - и ни одного раненого. Воин -гном ушел сам. Нервного нолдо увели в камеру, должно быть, если не убили. А того, тяжелого - унесли к Тхурингветиль..Вот так.Всего трое - и не с одним я не справилась... Я уткнулась носом в испачканную простыню и закрыла глаза. Правильно они делают, что оставляют меня здесь. Меня к раненым на километр подпускать нельзя...Но отчего -то эти мысли - будто со стороны. А душа придавлена - льдом в глазах напавшего, распахнутыми черными глазами его друга, искаженным лицом того, нашего, командира... Сил думать не было. Я поднялась, закусила губу - и начала убираться...
